Кавуа, закончив приводить в порядок оружие, глянул бретеру через плечо. Благо, тот не пытался прикрыть текст рукой или сделать что-то подобное...
Ab ovo новый день, а с ним и Vita nova:
Опять Харон ладью без нас отправил в путь,
Опять безносой нос утерли мы, и снова
Нас ждущую судьбу смогли мы обмануть.
Не наш конец настал, не наша песня спета,
И не для нас, мой друг, прервался бег минут,
Шуршит песок в часах, и дню хватает света,
И Парки нашу нить по-прежнему прядут.
Близка иль далека последняя страница,
Скрипит еще перо, чертя строку свою,
И завтра я уйду, чтоб снова возвратиться –
Последних слов не жаль, и слово я даю.
В глазах пикардийца появилось неприкрытое восхищение, к которому примешивались нотки зависти - Ронэ был поэтом... В отличие от него самого.
О том, что Кавуа пишет стихи, знали единицы. Немногие забавные пассажи, которые сам пикардиец считал полной ерундой, легко расходились по гвардии - и автор был, конечно, неизвестен. "Кто-то из наших".
Потуги на серьезные вещи он чаще всего отправлял в огонь, потому что выходило либо плохо, либо слишком лично. Немногим стихам удавалось избежать этой участи. Обычно это были посвящения или письма, адресованные близко знакомым женщинам.
В какой-то момент Эжен начал собирать забытые на столе листы и смятые черновики, за что ему крепко влетело, но мальчишка был так же упрям, как его отец... И Кавуа махнул рукой.
После обеда кавалькада выступила из деревушки в сторону Этре. С добычей разобрались просто - разделили на троих, после чего капитан выкупил у бретера его долю четвероногого имущества. Лошади в военном лагере не бывают лишними, а Ронэ приметные кони (тем более, слуг герцога Ангулемского) могли только помешать.
У развилки л'Арсо свернул к лагерю, уводя лошадей, а капитан, уже в колете и с белым, дочиста отстиранным офицерским шарфом, продолжил путь в городок в компании бретера.
Скрытый текст Эпизод завершен
- участник сейчас на форуме